От исполнителя
Пожалуй, наиболее цельный и интересный роман Рушди из трёх, мною озвученных.
И.
Роман, успешно балансирующий между напряженным детективным триллером, в центре которого находится убийство, черной комедией, философским размышлением и остросоциальным, точным и ироничным описанием жизни главного города Земли.
Профессор Малик Соланка, специалист по теории идей и исследователь темы ответственности государства перед гражданами, на исходе восьмидесятых годов оставляет работу в Королевском колледже Кембриджа и уходит работать на Би-би-си, где ведет научно-популярную программу по истории философии в компании больших яйцеголовых кукол. Вскоре он становится богат и известен. Но в конце концов и это занятие ему наскучивает. Малик решается на отчаянный шаг: он оставляет семью и уезжает за океан. Так пятидесятипятилетний Соланка оказывается в Нью-Йорке начала нового XXI века, городе, живущем безудержно роскошно, изысканно и беззаботно. Но постепенно Малик начинает замечать, что все в этой красочной жизни держится на ярости, ярости, которая начинает пускать корни и в его сердце.
От исполнителя
Пожалуй, наиболее цельный и интересный роман Рушди из трёх, мною озвученных.
И.
Вопреки названию, предполагающему некоторую аффектирванность реакции, "Ярость"оставила равнодушной. Хотя скорее "да", чем "нет" и не только потому, что к аудиокниге в исполнении Ирины Ерисановой добавился вариант прочтения Игоря Князева , а встреча с ним всегда праздник. Спустя два десятка лет после выхода книги в свет, ни один из смыслов, старательно вложенных автором, не сравним силой воздействия со впечатлением, дарованным горечью опыта.
Роман издан в две тысячи первом, и, в любом случае, написон до одиннадцатого сентября. Не погрешу против истины, если скажу, что назойливое самодовольство, обусловленное принадлежности к верхушке золотого миллиарда, там не лейтмотив даже, но фоновый режим. Ликование от причастности к благосостоянию, незыблемость которого априорна, и в дальнейшем будет только возрастать. А ты смотришь со стороны и видишь, как все накренилось, пошло трещинами, и вспоминаешь нулевой аркан Таро (кто понимает).
Странно пророческим кажется в свете этого знания прозвище "Бетонный убийца", данное прессой здешней персонификации Рока, от которого не спасает ни высокое рождение. ни финансовая стабильность за гранью возможного. Но пока бетонный убийца не вышел на сцену, поглядим, что там с романом. Салман Рушди умеет писать так, чтобы ни одна потенциально мейнстримовая тема не ускользнула за пределы внимания.
Любезные грамотным мальчикам и девочкам университетская среда, филология, философия, герменевтика, поиски способов пристроить мягкую беззащитность тела под эгиду академической науки, попутно преуспев каким-нибудь нехитрым способом, вроде пересказа "Мадам Бовари" в манере кафкианского "Замка"? Пожалуйста. Жизнь богатых и знаменитых с нероновыми излишествами для всех остальных? Есть. Откуда, все-таки взялось, это наше немыслимое благополучие (для американцев). Вы представить себе не можете, как одиноко чувствует себя человек, оторванный от корней (для остальных и снова для американцев, которые в прошлом все эмигранты).
Коммодификация - очеловечивание вещей и обратный процес, превращения человека в вещь, выраженное посредством кукол (с попутным обращением ко всем видам древней магии). Детские психотравмы от того, что слишком мало (вариант - слишком много) любили. Неистребимое обаяние гламура. Лолита, инцест, самая красивая женщина на свете; стоит ли сопротивляться, если тебя в возрасте за пятьдесят домогаются сразу три роскошных женщины или уж отдаться; народно-освободительное движение в Блефуску-Лилипутии; что делать, если, как сильно напьешься, провалы в памяти и все жалуются, что плохо вел? Сублимировать! Если не получается сразу, найти молодую красивую музу, отдаться, после сублимировать (не то же, что мастурбировать).
А есть еще Большие Надежды, даруемые вхождением в жизнь великого чуда интернета. Уж сколько золотых порталов в дивный новый мир откроет оно творцам. До того, как доткомовский пузырь лопнет еще далеко. Так-то да, Рушди мастер и мастерство - его не пропьешь, и руки-то, руки - помнят. И за "Детей полуночи" люблю его нежно. На том и остановимся.