От исполнителя
Когда-то давно, познакомившись с "Гением места" Петра Вайля, кинулся в книжные, скупать всё, что он написал. Эти книги до сих пор стоят на полке на почетном месте. Многие из них я озвучил, спасибо издательству «Аудиокнига (АСТ)». «Родную речь» купил, будучи в Москве лет двадцать назад, и пока ждал своего поезда на Павелецком вокзале, прочел её всю залпом, благо, небольшая. И так это было вкусно написано, что сразу после перечитал прочно забытых, благодаря нашей уродской школьной программе, классиков – и Лермонтова, и Пушкина, и Толстого. Достоевского, правда, даже школа не смогла убить, уже тогда история Раскольникова меня увлекла. Очень понравилось, как авторы смогли посмотреть на каждую книгу с совсем иного ракурса, и все наполнилось жизнью. Особенно запомнилась мысль, что Лермонтов пошел по стопам Фенимора Купера и Майна Рида и создал первый русский приключенческий «вестерн-истерн», но сразу задал такую высокую планку психологизма, что тут же его и похоронил. После него долго никто не решался браться за этот жанр, ибо не допрыгнуть. Перечитал «Героя» - и точно, классная, оказывается, книга) И так обо всей нашей классической школьной программе.
По традиции, к своему краткому резюме добавляю лайвлибовскую рецензию Майи Ставитской, спасибо ей, как всегда.
Не идея рождает слово, а слово рождает идею
Написать патриотическую книгу очень легко. Написать хорошую патриотическую книгу - почти невозможно.
Вайль и Генис дарят радость встречи с хорошей литературой даже тогда, когда рассказывают о кулинарии или географии. А если речь идет о литературе, это двойное удовольствие. Тройное, потому что выбор предмета в рамках заявленной темы определяет отношение. Наградой за рассказ о неизвестных вещах будет вежливый интерес, разговор о знакомом с детства - заденет за живое.
"Уроки изящной словесности" посвящены произведениям из школьного курса. с которыми давно случился импринтинг. Кому-то из героев мы сочувствовали, читая, кого-то осуждали, влюблялись, ненавидели (не за то, что надо читать клятую классику, но потому что барыня гадина и Герасим тряпка-как-он-мог!) Всякий наполнял эти сосуды своим содержанием, но были они для всех.
То, что предлагают соавторы - не просто свежий взгляд на программную классику, но глубокий серьезный литературоведческий анализ, поданный с мейнстримовым уровнем занимательности. Не то, чтобы поворот на 180 градусов от методичек РОНО, скорее, взгляд на школьную классику чуть сбоку и по касательной.
Карамзин "Бедной Лизой" не только доказал, что бедные тоже могут любить и открыл в русской литературе эру сентиментального романтизма, но сделал ее отличительной особенностью гладкопись. Положительные герои фонвизинского "Недоросля" блеклые и неинтересные, в то время как грубияны и невежи, над пороками которых надобно смеяться - живые и узнаваемые.
Кем был первый русский писатель-диссидент, о котором императрица Екатерина сказала: "Бунтарь хуже Пугачева" и в самом ли деле "Путешествие из Петербурга в Москву" задумывалось как гневное обличение крепостничества. Вы удивитесь, но с не меньшим пылом Радищев на страницах своего травелога осуждает привычку светских девиц чистить зубы (подумать только!) порошком.
В чем секрет немеркнущей популярности крыловских басен, которые входили в школьную программу при всех монархах, не были упразднены победившей революцией, советский режим почил в бозе и вновь возрождается на волне новой имперскости, а басни дедушки Крылова все так же востребованы, отчего? Может потому, что воз и ныне там?
От чего горе в самой, пожалуй, разбираемой на цитаты пьесе в русской литературе? В самом ли деле от ума или от того, что Чацкий демонстрирует не то качество ума, какое могут понять и оценить в отечестве. В наших палестинах испокон веку для слова один смысл, а для дела другой и расходиться они могут по диаметру. А он, вернувшись из своих Заграниц, пытался соединить то и другое. Ну не сумасшедший ли?
Вольнолюбие лирики Пушкина давно стала общим местом, примерно как "лошади кушают овес" и "после осень бывает зима". Но мало кто задумывается какие этапы проходил пушкинский стих по мере становления. "Евгений Онегин", о котором кто только из столпов отечественной словесности ни писал и образы как только ни препарировали, но объяснить, отчего так сладостен нам онегинский стих, никто не сумел.
Лермонтов открыл русской литературе прозу и подарил первый приключенческий роман, превзойдя рамки жанра. "Герой нашего времени", при всех чертах мейнстрима, на порядок превосходит авантюрный роман. Может оттого. что начало было так немыслимо хорошо, жанр, как таковой, в русской литературе не получил серьезного развития - трудно превзойти идеал. Александр Дюма, кстати, весьма ценил Печорина и даже перевел его на французский.
Неистовый Виссарион, который бестрепетно приступал к анализу произведений золотого века русской литературы и навек отравил отечественную литературную критику вирусом занимательности - сухой, академичной, безымоциональной критики у нас и читать не станут. Белинскому же мы обязаны традицией суда над персонажами, столь любимым школярским литературоведением.
Гоголь как русский Гомер и создатель нового эпоса. "Мертвые души" современники дружно окрестили русской Одиссеей, в пару нужна была Илиада, и НВ изрядно подправил написанного прежде "Тараса Бульбу", добавив русского патриотизма, отравленные плоды которого, парадоксальным образом, мир и нынче жует, морщась от горечи (PS. ненавижу "Тараса Бульбу", но Гоголя обожаю).
Страшно хочется рассказать обо всем: Овальное совершенство Обломова, "Гроза" Островского как антитеза "Госпожи Бовари". Красивые герои мужского мира Толстого, уничтожаемые войной и бедный Родя, обреченный безжалостным Достоевским на жетвоприношение. Игрушечные люди Салтыкова-Щедрина и Чехов, не написавший романа, но создавший жанр микроромана некоторыми из своих рассказов, как "Дама с собачкой" или "Ионыч". Хотела бы я, но и без того много всего понаписалось. Лучше почитайте об этом у авторов.
Умная, изящная, ироничная, в высшей степени компетентная и замечательно оригинальная интерпретация. А если вы уже научились слушать аудиокниги, то в исполнении Игоря Князева, известного как давний и горячий поклонник Петра Вайля, аудиовариант книги превосходен.
